— Ба! Какие люди в Голливуде! А как гладко всё шло, Филь, — заметил он. — Вот ты бегал, гадил… А тут такая борода!

Я решил не расстраивать старого приятеля из конкурирующей фирмы тем, что его подчинённые упустили раза эдак в два больше диверсантов, чем рискнули признаться. И это только тех, кто занимался самыми последними подлостями и пакостями.

— Да я ещё побегаю и погажу! — ухмыльнулся я разбитыми губами. — С чего ты решил, что всё закончилось?

— С того, что останешься ты у нас связанным и безногим! — сверкнув глазами, ответил Медоед. — У парней опыт уже немаленький, таких февралей воспитывать…

— Вот у этих? — я махнул головой на толпу за спиной. — Эти только безответных умеют. Других нет?..

— Слушай, Филь, — задумчиво протянул Медоед. — А давай мы тебе язык отрежем? Ты так задолбал своей лапшой…

— Ну попробуй!.. — предложил я, активно пытаясь придумать, что делать дальше. — А ты в любители тишины записался? Но тогда лучше уши себе отрежь — честно, так проще будет!

— Охренеть… Я с тебя валяюсь — такой ты чумовой… Что на поясе?

Я пожал плечами, а тот наглый бандит, что обещал мне противоестественное объединение с моим оружием, ответил:

— Горшок, князь!

— Ять! Я что — слепой? Что в горшке? — удивился Медоед.

— Что в горшке, фифушник? — рыкнул на меня бандит.

— Кал на анализы, — ответил я, за что немедленно получил кулаком в бок.

— В бестолковке у тебя кал! Отвечай! — разозлился бандит.

— Ну раз ты умный такой — сам и проверь! — предложил я. — Ещё язык ради тебя напрягать…

— Правильно! Не напрягай. Его всё равно скоро отрежут, — кивнул Медоед и обратился к бандиту. — А ты, давай, проверь, что у него там…

Пока бандит пытался отвязать горшочек со смесью, я старательно разводил руки, исхитряясь сделать это так, чтобы в процессе ослабления мои путы предательски не затрещали. Можно сколько угодно ругать мою «бестолковку», но вот только полные придурки могли связать меня такими соплями! Медоед тем временем выудил откуда-то самый настоящий металлический нож… Ну вообще ни в какие ворота!.. Металлический!.. Судя по цвету, сделан он был из какого-то сочетания золота и меди, так что оружие было не боевое, а скорее статусное. Но ведь я тоже такой хочу!..

— Ну что, Филька, открывай пасть! Положим туда палец…

— Что? — переспросил я.

— Неважно… — вздохнул Медоед, огорчённый моей недогадливостью. — Рот открывай!

— Подойди и сам открой! — фыркнул я.

И о, чудо! Медоед повёлся!.. Сделал шаг ко мне, примериваясь ножом к губам, чтобы их поудобнее разомкнуть.

— Всё, сучок, час расплаты! — усмехнулся он. — Язык готовь…

— Ты тоже! — согласился я, разрывая путы.

Такого поворота никто не ожидал, включая Борборыча и Балагана. Отскочить главный бандит не успел — равно как и тот неудачник, пытавшийся забрать горшок со смесью. А я стремительно сгрёб Медоеда в охапку, стараясь его руку с ножом засунуть ему же в рот. Глава Альянса заревел и попытался вырваться, и ведь у него это даже почти получилось… Руки он освободил, потеряв ножик, и принялся яростно отпихивать меня от княжьего тела. Не растерявшись, я подпрыгнул, обхватывая его сразу руками и ногами — и при этом засадил ногой по рукам бандиту, который всё-таки вытащил горшок из обмотки на поясе. Горшок с жалобным треском полетел на землю, прокатился через костёр, вспыхивая, и скрылся в шалаше Медоеда. Потеря потерь… Но есть же нож!..

— Отцепись, сука!!! — орал глава Альянса.

— Глаза выдавлю!!! — орал в ответ я. И не только орал, но и честно пытался осуществить угрозу.

— Бей его!!! — орали бандиты, метавшиеся вокруг нас, но боящиеся зацепить своего князя.

— Вандают!!! Лови!!! Дуньку князя спёрли!!! — орали другие, когда Борборыч и Балаган рванули в сторону посёлка, причём последний весело махал чем-то золотистым, зажатым в руке и очень похожим на обронённый нож Медоеда.

— Пожар!!! Горим!!! Туши!!! Галимые фифушники!!! — эти крики сливались в целый хор голосов, потому что шатёр Медоеда вспыхнул и немедленно подпалил соседние.

Кто-то кинулся тушить новый очаг пожара, а остальные ещё пытались отцепить меня от своего лидера. На беду последних, этот самый лидер был так возмущён обнимашками с Филиппом Львовичем, что просто не мог ровно стоять на месте. Хотя, возможно, его активности способствовали мои пальцы, которые я со всей силы пытался вдавить в глазницы Медоеда. Ещё бы он башку не отводил! Закончилось всё тем, что лидер бандитов споткнулся об мою булаву и полетел на землю вместе со мной. Причём, я оказался сверху, буквально припечатав его к земле. А булава, как зачарованная, подкатилась ко мне под руку.

Больше испытывать удачу я не стал… Она и так в самый последний момент повернулась ко мне… гхм… лицом. Так что, подхватив булаву, я рванул прямо в пламя пожара, задержав дыхание, когда дышать стало совсем невмоготу. Не знаю, исцелит ли сон сгоревшие лёгкие, но вот проверять точно не собираюсь. В спину мне летели камни и какие-то палки, по ногам били деревянные остатки пылающих шалашей. Боль от ожогов по всему телу только подстегнула меня ещё больше… Я, как тот олень, получивший смертельную рану, рванул прочь с такой скоростью, которую просто не мог бы развить, будучи здоровым. И остатками затуманенного сознания я понимал, что упаду очень скоро — без сил и памяти, но осознание это было таким далёким…

Как я добрался до частокола, как перебрался — я не помню… Позже мне говорили, я его как-то перескочил, шлёпнулся за укрытием и сразу вырубился. Не знаю — может, врут. Но когда я открыл глаза, то лежал в своём родном склепе, обмотанный повязками, пропитавшимися сукровицей, а система сообщала, что один день из моей жизни просто выпал. Зато я получил награду!..

Условие выполнено — ты смог сбежать. Награда: тебя не накажут потерей СО (свободных очков) характеристик.

День семьдесят третий!

Вы продержались 72 дня!

Глава 24. Шалость удалась!

На совет я пришёл с большим опозданием, да ещё и изображая из себя мумию. Дело было в том, что Кадет с помощью Ирины замотал меня так, что я едва шевелил конечностями. Однако, может, оно и хорошо, что я был замотан? Незапланированное бритьё в очередной раз превратило меня в «очаровательного лысика» (по словам всё той же ехидной Иры), так что подколок было бы не избежать. А так — вроде как сбежал с бала-маскарада и сразу на работу…

А ещё я молчал. И тут причин было сразу несколько. Начиная от разбитых губ и обожжённой кожи лица — и заканчивая потерей одного зуба, а ещё то ли сломанной, то ли вывихнутой челюстью. Мне её подвязали и категорически запретили ей двигать. Кстати, вот честное слово, я не помню, где и когда зуб потерял. Может, когда носом распахивал землю бандитского лагеря, а может быть, когда меня активно били всем вражьим кагалом. Или же когда летел аки Прометей, неся людям своего посёлка огонь на собственной «бестолковке». Всё это было уже неважно. Важно, что зуб был потерян. Однако, как оказалось, в моём рту установилась монархическая система. Король умер — да здравствует король! В смысле, зуб… Новый… Рос… И, кстати, это ужас как неприятно!

Но сидеть дома сил моих больше не было… На улице царил изнуряющий зной и жара. Душно было даже на берегу моря, чего уж говорить про то, как я себя чувствовал в помещении… Есть я всё равно пока мог только через трубочку, которую мне любезно предоставил Клоп — и что-нибудь жидкое, типа пюре, чем меня щедро снабдила Ирина. Между прочим, такая забота немедленно избавила её от моих планов на месть за «очаровательного лысика». Но, наверно, ей не стоит этого знать… Ведь в случае с Ирой никогда не знаешь, кто кому гадость говорит. Вроде как ты, но прямо чувствуешь, как после её ответа что-то стекает по всему телу — коричневое, густое и вовсе не шоколад…

В общем, сидел я на совете и через трубочку тянул густое пюре со вкусом мяса и кокоса (гадость какая!). Так что я давился, но не останавливался — и слушал, как обсуждают героическую вылазку.